Просят написать летопись лаборатории, уныло думал Григорич, а ведь сами потом закидают словесными каменьями или сожгут на костре презрения. А ведь писать летопись - дело ответственное. Нужно писать таким языком, чтобы потомки поняли суть происходящего. Именно суть, а не детали. Надо использовать слова, которые живут века, и тем более не трогать технические термины, которые устаревают за считанные десятилетия и даже годы. Где гарантия, что текст, даже для восьмого лаборанта родной и понятный, уже через сотню лет не станет звучать абракадаброй для вполне образованного человека того времени? Да и кому интересны технические тонкости прошлого, которые для потомка не намногим более интересны, чем далёкое собственное исследование устройства пластмассовой куклы, путем отрывания её конечностей, включая в их число и голову.
Как же все-таки описать, что сейчас происходит в Лаборатории? Григорич вздохнул и начал набирать.
|
Глава 1
1. В саду, где верные хранители молодой поросли хранили и возделывали неустойчивые ростки познания, было место, именуемое "Лаборатория". Служители, обитающие в нем, были, как и все человеки того времени, жрецами бога удовольствия, которому ежедневно неустанно возносили хвалу и приносили обильные жертвы. 2. Иные из них, начальники над стражей, исповедовали многобожие, так что приносили жертвы и другим богам - богу семьи и иным, коих в те времена идолопоклонства было отлито немало. Оттого бог удовольствия гневался на них и не изливал свою благодать в полной мере, отворачивая от них своё лицо. 3. Молодые же верные жрецы бога удовольствия относились к старым с презрением, ибо те, по их мнению, не должным образом относились к своим идолам, покрывая их одеждами из нечистого полотна, а так же слишком мало времени уделяя их очищению, которое те дерзали проводить не ежедневно. Сами же они верой и правдой служили своим идолам, ересью почитая убеждение старших над ними, что камни для счета суть истуканы, коим не место в святилище души, а место им за оградою града небесного, на земле, где и должны они служить человеку для взвешивания всякого творения, прежде всего неодушевлённого, а затем и одушевленного. 4. Молодые служители не внемля старым, усердно поклонялись своим идолам и много времени тратили на поиск более красивых камений, отполированных и выброшенных морем, которыми и заменяли пришедшие, по их мнению, в негодность, для чего было придуманно немало ритуалов, чинопоследование которых молодые безуспешно пытались донести до старших своих. Камни же для заточки они использовали для заточки камней для заточки, кощунством почитая иное их употребление. 5. Ежедневные же возношения богу удовольствия, совершаемые молодыми служителями, немало беспокоили старших над ними, и мешали их служению по хранению и заточке заступов и других орудий для возделывания сада, которыми они и сами изредка пользовались, отчего они высказывали свое возмущение, но бог удовольствия гневался на них за своих верных служителей, денно и нощно возносящих ему хвалу во всей полноте: делами, словами и мыслями. |
6. Так же и неукоснительное соблюдение своевременного возношения даров богу чрева одним из младших начальников над народом раздражали других, ибо они сами не должным образом занимались чревоугодием, отчего бог чрева требовал все больших и больших жертв себе: червь их не унимался и огонь их не угасал, нестерпимо пожирая внутренности. 7. Бог чрева весьма гневался на них и жертвы их ему были неугодны, ибо когда руки их возносили ему жертвы, сердца же их были далеко от него. Оттого не принимал он их жертвы в полной мере, и исполнялись они злобой к братиям своим. 8. Иной же молодой служитель, именем Октавиус, непрестанно срывал плоды со своего дерева познания добра и зла, которое по этой причине, а так же по причине крайней молодости служителя, было весьма болезненным и кривым, и давал их есть бывшим рядом с ним, отчего они гневались и старались прогнать его от себя, ибо плоды те были кислыми и недозрелыми, несмотря на то, что Октавиус утверждал, что плоды истинно вкусны и полезны, ибо заботливо возлагал он к корню их древа немало полезного навоза и всякого удобрения. 9. Напрасно говорили ему, что земля его, обильно удобренная, произрастила ему тернии и волчцы, которые заглушили плодоносящие дерева и исполнили горечью их плоды. Ибо всякий сад нуждается в хранителе и возделывателе, заботливо ухаживающим за ним. Если же плоды потреблять всуе, сад быстро придёт в упадок. 10. Всё это видел я, Григорич, презренный и унылый раб страстей и похотей многих, описаных в сей книге, и не описаных в сей книге, стоя одной ногой по шею в болоте, а другой - по уши в навозе, на острове, что между двумя ущелинами, хорошо защищёнными от ветра и взоров, и записал это для потомков. А камни для счета и камни для заточки суть одно, и иные поклоняюся и служат им, доколе не кончится время их: имеющий уши да слышит. |
Четыре тысячи лет спустя, в районе Кассиопеи вели мысленный обмен мнениями несколько молодых специалистов.
- ...Собственно, есть несколько точек зрения на старинные писания, - говорил один из них, - некоторые понятия понимаются по-разному,
в зависимости от культурных и исторических традиций...
- Короче, люди видят то, что они хотят видеть, а не то, что было на самом деле, - пербил его еще более молодой специалист своею
резкой ярко-красной мыслью, в то время как его левый нестандартный мозжечок просматривал интересные моменты чемпионата галактики
по ментальному звездоболу.
Первый специалист замолчал, поскольку ему ничего более не оставалось, а третий язвительно подумал:
- Ты не пробовал посмотреть на себя? - и выплыл из отсека в замочную скважину, негромко, но веско хлопнув веками.
- Приведи хоть один случай, где бы я так поступал! - мысленно крикнул ему вослед юный специалист.
Ответом ему была тишина.
Описать бы суть того, что у нас происходит, подумал первый собеседник про себя. Хотя, зачем? Всё это уже не раз описано в старинных писаниях. Но мысленный импульс уже включил третий слой семантивы НИ1 на формирование отчуждаемого плоско-поточного гипермессежа.