Как всегда, попытка мозгового штурма, инициированного Начальником, не прошла. На его эмоциональное предложение придумать новый тип устройств на базе *** (засекречено) Фэйт просто промолчал, то ли потому что не слышал, то ли потому что слышал, а Григорич попытался выжать что-то из своих мозгов с нарушениями функциональности, но не смог. Энтузиазм у Начальника тоже постепенно пропал, но Григорич не забыл поставленного вопроса, и буквально через полмесяца вывалил на оторопевшего начальника не менее шестидесяти двух идей, от детально проработанных, до весьма расплывчатых.
Последняя идея касалась того, чтобы снабдить всех студентов электронными пластиковыми картами, с помощью которых они *** (засекречено). Начальник сказал, что дорого будет стоить это все, на что Григорич сказал, что это пока, а рано или поздно все равно придется внедрять систему карточек. На этом все замолчали, а Григорич тихо добавил: "В 2030-м у всех наших студентов карточки уже точно будут. Если, конечно, каменный век не наступит, после ядерной зимы". Но он ошибался.
Две тыщи тридцатый встречали прямо на работе, здесь было теплее. До новогодних ударов в бубен оставалось два времени пути до реки, и ЛИТовцы, в предвкушении праздника работать не могущие, коротали время за беседой на животрепещущие темы.
- Нет, - медленно говорил Начальник, - Я смутно припоминаю, что запись была очень простой, весь наш сегодняшний разговор можно было вместить на вещицу размером с полкирпича, и прикладывать усилий практически не нужно было.
Пессимистичный Фэйт, а восьмилетняя зима оптимизма ему вовсе не добавила, сказал из толщи шкур, в которых он коротал эту зиму:
- Начальник, Вы не правы. (На самом деле, он употребил несколько иные слова, которые мы опустим, чтобы не исчез за ними смысл разговора. Дальнейшая речь тоже облагорожена редакцией.) Никакой письменности не было никогда. Жалкие потуги передать речь на расстояние, превышающее дальность слышимости человеческого голоса, конечно, предпринимались, как и попытки увековечить речь, но никакого результата они не принесли. Только сейчас началась настоящая письменность...
-Фэйт, - перебил его начальник, - да я сам лично помню, что было, что-то такое. Всплывают у меня в памяти картинки, что мы что-то куда-то как-то что-то делали, а потом…
Он затих сморщив волосатый лоб, и лишь руки его продолжали методично искать вшей в косматых волосах, тут же давя их с характерным щелканьем.
Григорич, трудившийся над очередным кирпичом сайта поднял голову и сказал:
- Ядрена вошь.
После чего сразу же забыл, что он сказал, и стал мучительно вспоминать, что он делал до того, как он сказал что-то, и зачем в его руках скребок и камень. Он вообще ничего не помнил, просто иногда в его голове сами собой рождались какие-то слова, которыми он тут же делился с окружающими.
Фэйт, как и десятки лет назад, слова Григорича проигнорировал и сказал, остервенело роясь в своих бесконечных шкурах, от которых он походил бы на мамонта, если б не ветвистые рога, которыми он на улице Ленина отгонял одичавших трехголовых собак:
- Письменность - это миф, как и многое другое, что якобы было до Большого Кирдыка. Вот.
И он демонстративно показал продолговатую тонкую пластинку из неведомого материала, но не камня.
- Говорят, что на таких ерундовинах написано много плохого про человека (Фэйт с годами все более склонялся к мысли, что ничего хорошего нет в принципе, а есть только плохое). А вы сравните, - и он достал вторую такую же ерундовину. И если найдете, чем вот эти карточки, которыми владели разные люди, отличаются, то я - последний дурак на нашем космическом камне.
Григорич усмехнулся в седые усы, концы которых находились за пределами пещеры. Он не поддерживал ни космологии, ни космогонии Фэйта, а Начальник стал тщательно сравнивать ерундовины, поднося их по очереди к глазам, носу и покусывая, то одним, то другим зубом.
- Там ничего нет, можете не искать, - торжествующе сказал Фэйт. - Я чуть не ослеп, эти ерундовины обнюхивая. Я их даже в мочу горного козла опускал - ничего.
- Сравнительный анализ, - снова сказал бессмысленную фразу Григорич и принялся вспоминать, кто он, и что тут делает.
- Да, Фэйт, - сказал Начальник, - ты прав, ерундовины похожи, но все же ты не прав в главном - письменность была, и я смутно об этом помню.
- А давайте напишем в Яндэкс, - предложил Григорич. - Тока ресурсов нету.
Начальник кряхтя пошерудил в темном углу пещеры и вытащил небольшой плоский камень.
- Ради нового года, выделю ресурс из неприкосновенного запаса. А вообще, надо бы заявку написать.
Григорич тут же выбил на камне, за каких-то восемь тысяч вдохов, руну "Письменность". Фэйт, как обладатель самых длинных рук, высунулся из пещеры и швырнул камень в темноту. Через некоторое время раздался вскрик.
- Соединение получено, - сказал Фэйт.
Все принялись кутаться в шкуры с головой, поскольку ответы Яндекса обычно были очень болезненными.
И действительно, вскоре на пещеру посыпался град камней. Гргорич ловко ухватил самый первый, и тут же получил по руке другим камнем, отскочившим вглубь пещеры. Начальник собирал камни, подгоняя их к себе хвостом. Фэйт благоразумно ждал, пока первая страница придет до конца.
Шустрый Григорич по слогам начал читать первую ссылку, предоставленную Яндексом.
- Письменность… неподтвержденная… способность… доисторического человека… передавать… и…
Прервали его глухие удары бревном в огромный бубен, символизирующие наступление нового года. Наступал новый, две тысячи тридцатый год.