С утра не заладилось. Григорича не оставляла параноидальная идея начальника о том, что человеку по ночам снятся события, которые произойдут днем. Главное запомнить сон и правильно его интерпретировать, чтобы быть готовым. Однако память у Григорича была плохая, а смутно он помнил, что ночью снился кошмар. Поэтому настроение было мерзкое.
         Дверь в коридорчик перед лабораторией была закрыта, и уже на подходе Юрий замедлил шаг. Что-то было не так. Чувство тревоги завладело им. Из щели под дверью струился густой серый дым и скатывался вниз по железной старинной лестнице. За дверью звучали голоса. Григорич остановился, раздумывая. Вдруг из-за двери прозвучал громкий,неестественно низкий и какой-то потусторонний голос:
- Omne ignotum pro magnifico!
         Дым повалил сильнее и Григорич почувствовал запах серы. Противный холодок пробежал по коже. Ноги Юрия сами пошли подальше от этой двери. Теперь он шел на кафедру. Он укорял себя за трусость, спрашивал, ну что произошло бы, если бы он зашел в эту дверь? Но чем дальше он отходил, тем увереннее он ощущал необходимость сходить на кафедру. Тем более оказалось, что его уже давно ждут студенты, и он безнадежно опоздал на занятия.
         День прошел в волнениях. Чувство неотвратимого преследовало Григорича весь трехсполовиной часовой рабочий день. Несмотря на тревоги, пытливый ум Юрия одновременно томился в любопытстве. Его мучил вопрос, почему Фэйт, когда уходит домой, идёт не вниз по лестнице, как все нормальные люди, которые идут домой, а поднимается наверх, на третий этаж. И он решил сегодня этот проклятый вопос окончательно разъяснить.
         Вошел лаборант с невероятно грустным и мрачным лицом, длиннные и тяжелые руки, как у неондертальца, безвольно и трагично болтались где-то на уровне колен.
- Произошла беда! - театральным голосом с надрывом произнес он.
- Вот оно! Началось... - с тоской подумал Григорич, рефлекторно зажмурив глаза.
- Мы сверлили дырку из компьютерного класса на четвертом этаже и нечаянно просверлили пучок витой пары... - сообщил лаборант, - а потом сверло застряло в стене...
- Опять двенадцатичасовой труд на смарку - думал Юрий, - это же четыре дня моей работы...
         Лицо начальника одновременно отражало сразу целую гамму чувств. Он произнес длинную, полную нелестных эпитетов в адрес лаборантов, перфоратора, витой пары, чьих-то мозгов, и абсолютно безмолвную речь. Вслух же он смог только рассмеяться безумным трескучим смешком, уничижающе глядя на лаборанта. Последний, неимоверно грустя, снял с вешалки крутку и, попрощавшись, с ощущением выполненной работы отправился домой.
- Фэйт! Наша спутниковая тарелка с начала месяца практически не тянет. Провайдеры утверждают, что с их стороны все в порядке. Говорят, что все дело в нашем сисадмине! У нас есть сисадмин? - распалялся начальник.
- Вот. Опять начальник нашел на ком выместить злобу. - подумал наблюдательный Григорич.
- Вы не будете возражать, если я на двадцать минут отлучусь? Схожу в аптеку, таблетку куплю, а то голова сильно разболелась - вопросом на вопрос ответил Фэйт.
        Когда Фэйт вышел, Григорич спохватился и выбежал вслед за ним. Как и предполагал Юрий, Фэйт пошел на третий этаж. Григорич, крадучись, последовал за ним. Он еле поспевал за двигающимся прыгающей индейской походкой Фэйтом. Вот они уже на четвертом этаже. Фэйт подошел к решетке, закрывающей выход на чердак. Григорич понял, что разгадка близка. Фэйт несвойственным ему легким движением перелез через перила и, минуя решетку, проник на лестницу, ведущую на чердак. Повторяя трюк Фэйта, Юрий чуть не порвал штаны, отчаянно переживая потерять след. Однако хруст голубинного помета под ногами Фэйта на чердаке помог Григоричу быстро сориентироваться.
- Он идет на смотровую плащадку! - озарило Юрия, - неужели хочет проверить тарелку? Какое отношение к работе! - с восхищением подумал Григорич.
        Однако Фэйт подниматься на смотровую площадку не стал. Вместо этого он схватился обоими руками за ограждение на крыше. Юрий отчетливо видел его фигуру на фоне звездного неба в дверном проеме. Фэйт ловко подпрыгнул, и теперь все четыре его конечности держались за перила ограждения. Было непонятно, каким невероятным образом он еще держал равновесие. Григоричу стало не по себе. Тихий ужас сковал его, когда он увидел, как из спины Фэйта неторопливо и привычно разворачиваются огромные черные и костлявые крылья. Он два раза широко расправив крылья взмахнул ими. На фоне звездного неба Юрий разглядел профиль Фэйта, в лунном свете яркой вспышкой блеснули его очки и оскаленные зубы. Раздался дикий, вызывающий мороз по коже, протяжный визг, переходящий в давящий на психику писк. Фэйт камнем бросился вниз, спустя мгновение звездное небо в дверном проеме закрыла черная тень.
         На обратном пути Григорич штаны все-таки порвал. Было не до них. Он в ужасе прибежал в лабораторию и тщетно пытался прийти в себя. Сердце бешено колотилось. Юрий торопливо засобирался домой. Однако не успел. На пороге появился Фэйт. Лицо его было довольным, он с первого раза повесил крутку на вешалку, что было крайне необычно. Начальник заметил странное его поведение.
- Фэйт, ты что за теблетки купил? - спросил он.
- Седалгин конечно! - ответил Фэйт, удивленно уставившись на Григорича.
         Юрий, прижавшись спиной к противоположной Фэйту стене, медленно передвигался к выходу. На его лице был неописуемый ужас. Где-то в левой верхней доле головного мозга циклично бился обрывок из какой-то молитвы:
- ..почитай отца твоего, мать твою...