Пытливый ум Григорича обыкновенно доставлял ему в основном одни неприятности. Бывало озадачится этот ум каким-нибудь вопросом и нет покоя самому Григоричу, пока этот вопрос не будет решен. Наименее неприятными были задачи по физике. Скорее они доставляли ему даже удовольствие, ибо решая за какие-нибудь полдня очередную типовую задачу по физике, он получал моральное удовлетворение. Мысли о морали доставляли ему обычно моральные муки, как, впрочем, и мысли о сайте, который он строил. От этих мучений особых последствий, кроме нравственных, обыкновенно не было. Но так было до тех пор, пока пытливый ум Григорича не задумался об устройстве самого пытливого ума Григорича.

Конечно, как обычно, сначала Григорич пытался думать об устройстве ума Фэйта. Но сразу же выяснилось, что устройство у него нехитрое. Григорич образно представлял его в виде небольшого куба, собранного из большого количества мелких кубиков. Однако некоторые неадекватные поступки Фэйта заставили Григорича изменить представление об уме Фэйта. И теперь он представлялся в виде того же куба, но после того, как по верхнему правому углу оного ударили чем-то тяжелым, и теперь у куба нехватало процентов 36 маленьких кубиков в верхнем правом углу. А оставшиеся маленькие кубики были очень ненадежно связаны между собой, отчего Фэйт всегда забывал порученные ему задания, а если и не забывал, то выполнял их так, что лучше бы вообще забыл.

Изучение ума начальника для Григорича предоставлялось совсем невозможным, ибо он вообще сомневался в его существовании, даже несмотря на то, что он собственными глазами видел томограмму мозга начальника. Умы лаборантов Григорич воспринимал в зародышевом состоянии. По всему поэтому единственным достойным изучения являлся его собственный высокоразвитый и постоянно рефлексирующий пытливый ум.

Несколько месяцев Григорич потратил на выбор способа изучения своего ума. Оказалось, что как только он задумывался о своем уме, как это самый ум выкидывал с ним неожиданную шутку. То засыпал в ненужный момент, то самопроизвольно начинал думать о Фэйте. Дело в том, что Григорича давно мучал вопрос о самом существовании Фэйта, ибо были все основания предполагать, что Фэйт есть порождение самого пытливого ума Григорича.

В конце концов Григорич выбрал наиболее подходящий способ. Он решил обмануть свой пытливый ум и застать его врасплох. Он выбрал время, когда его ум еще спал, и никто бы ему не смог помешать в его эксперименте. Это было раннее утро обыкновенного рабочего дня, часов 11 утра. Он уже успел прочитать лекцию и теперь сидел в лаборатории. В это время Фэйт уже уходит на обед, лаборантов точно никогда не бывает, а присутствие или отсутствие начальника Григорича вообще не волновало.

Убедившись, что ум спит, Григорич приступил к эксперименту. Суть эксперимента заключалась в следующем. Так как средоточием ума является головной мозг (для лаборантов эта гипотеза не нашла подтверждение, ибо у них средоточием является спинной мозг), Григорич решил извлечь его, отделив его от переферийных устройств, и изучить в спокойной обстановке, и тогда изолированный от внешнего мира пытливый ум не смог бы оказать на Григорича никакого влияния. Встает закономерный вопрос: а как, в таком случае смог бы мыслить сам Григорич? Ответ вполне очевиден. Если он смог замыслить такой эксперимент и приступить к его осуществлению в то время, когда его пытливый ум спал, то вполне возможно, что Григорич смог бы мыслить и в отсутствие пытливого ума. К тому же, а как по-вашему, мыслят лаборанты? У Григорича ведь должен был остаться спинной мозг. Другими словами, у задуманного Григоричем эксперимента была строгая научная база.

Первая проблема, которую предстояло решить Григоричу, была необходимость вскрыть черепную коробку. Отключить мозг от периферийных устройств можно было только вскрыв черепную коробку. Это Григорич установил опытным путем. Предварительно он пытался отсоединить мозг, засовывая пальцы в нос, уши и даже в рот. Ничего хорошего из этого не вышло, хотя после последней попытки вышел борщ, который он ел на завтрак.

Пришла было идея использовать отвертку, но была отвергнута в силу беспокойства о целостности коры головного мозга. Ведь, ковыряя отверткой в носу, Григорич мог повредить кору головного мозга, а ее он особенно ценил, так как когда-то прочел в Комсомольской правде о большом ее значении для пытливого ума. Оставалось вскрыть черепную коробку. Для этого он отыскал в коробках пилку от ножовки по металлу и начал пилить по окружности головы. Пилка постоянно вападала из рук. Пилить было больно, так больно, что Григорич начал опасаться, что проснется пытливый ум. К тому же первый раз за все время работы Григорича начало волновать присутствие начальника. Начальник мог обратить внимание на сопение Григрича и повизгивание полотна ножовки в углу лаборатории. Начальник, действиетльно, обратил внимание. Не отрываясь от экрана монитора он спросил:
- Юрец, ты чо, простыл?
На этом внимание кончилось.

Пилить пришлось долго, с остановками, так как уставали руки. Чтобы не пачкать свое рабочее место продуктами пиления, Григорич пересел на рабочее место Фэйта, справедливо размыслив, что тут все-равно грязно.

Когда распил был готов, экспериментатор начал осторожно поднимать отпиленную крышку, стараясь не задеть мозг. Тут он впервые пожалел о том, что не носит с собой карманного зеркальца. Сейчас бы пригодилось. И почему он об этом не позаботился? Потянуло сходить на кафедру, там есть большое зеркало. Однако вовремя удержался, так как эксперимент должен был проходить в строгой секретности. "Ничего, наощупь тоже можно", подумал Григорич. И этим неосторожным поступком он совершил непоправимую ошибку. Чем он подумал? головным или спинным мозгом?

Он стоял около компьютера Фэйта и держал в руках крышку от черепной коробки. Теплый ветерок от кондиционера приятно холодил открытый мозг Григорича. С непривычки мозг нещадно чесался. Пытливый ум работал. Как проходила эта работа можно было видеть по гримасе на лице Григорича. Пытливый ум размышлял о последствиях своего сна. Перед Григоричем ставилась масса вопросов. Чего стоил, например, вот такой вопрос:
- Как ставить крышку на место?
Этот вопрос был страшнее всего, он набатом звучал в мозгу. Теперь это можно было даже видеть - верхняя часть правой доли открытого мозга бешено пульсировала. Он забыл обдумать ответ на этот вопрос! Как ставить крышку на место? Что теперь будет?

Начальник отвлекся от экрана монитора и как всегда односложно и тупо спросил:
- Юра,ты чо?
"Начинается", подумал то ли Юра, то ли его пытливый ум, "Сейчас ещё и Фэйт придёт и начнутся эти идиотические издёвки"...

Спустя полчаса в лоаборатории можно было наблюдать следующую картину. Григорич стоял в центре комнаты, вокруг суетились начальник, Фэйт и один из лаборантов. Они натягивали Григоричу черепную крышку на голову, а она постоянно заваливалась набекрень, как бескозырка у моряка. Тогда начальник взял скотч, Фэйт нашел молоток и тщетно разыскивал небольшой гвоздик в коробках. Лаборант предлагал закрутить отверткой пару шурупов. Григоричу уже было всё-равно, его пытливый ум снова спал...